Не могу сказать, почему меня так задело, что именно Ирен вспомнила такую мелочь. Разве только потому, что я-то как раз веду подробные дневники, а она обычно не удосуживается ничего записать.

– На самом деле, – добавила я, – перечитав свои записи, я задумалась, не она ли сделала ядовитый укол, который свалил бедного Квентина в тот несчастливый день. Блондинка находилась совсем рядом с ним, и на ней тоже было платье с меховой отделкой, несмотря на теплую погоду.

– Ага! – Глаза Ирен заблестели охотничьим азартом. – Я догадывалась, что Татьяна могла быть в этом замешана. Мех, похоже, ее фирменная особенность. Эта русская любит пускать пыль в глаза. Нелл, ты сможешь опознать соболя, если увидишь?

– Боюсь, что нет, но если у него темный, нежный и роскошный мех, то это как раз то, что носит Татьяна. Кроме того, в дневниках я нашла подтверждение еще одного факта, который ты упоминала, – что русский шпион под кодовым именем Соболь находился в окрестностях Афганистана, когда Квентин под кличкой Кобра противостоял предателю Тигру, которого мы теперь знаем как полковника Себастьяна Морана.

– Прекрасно! – воскликнула Ирен и жизнерадостно запрыгала по комнате, как любила делать Аллегра. Моя подруга даже схватила на ходу девушку за обе руки, и они вместе поскакали по ковру, будто в диком танце, пока не рухнули, смеясь, на диван.

– Наконец-то мы нашли мангуста, укусившего кобру, и он оказался соболем! – хихикнула Ирен.

– Ох, миссис Нортон, с вами так весело! – воскликнула Аллегра, переводя дыхание. – Но я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите.

– Добро пожаловать в круг друзей Ирен, – мрачновато пошутил Годфри, и тут же потребовал ответа от жены: – Почему ты не сказала мне о своих подозрениях?

– Потому что я хотела объективных наблюдений, а мужчины – прости уж меня – далеко не всегда объективны в том, что касается роковых дам. Но я буду рада выслушать твое личное мнение о Татьяне, ее мотивах и целях, рыжих волосах и колышущихся мехах.

– Нелл слишком много значения придает мехам, – сказал он, – но, думаю, ты права: Татьяна не любит короля. Сомневаюсь, что она вообще способна полюбить кого-либо, так она поглощена собой и своими интригами. Конечно, можно презирать мужчин, но все равно их использовать. Даже необходимо. Но если она на самом деле русская шпионка со стажем, то любые ее связи служат в первую очередь ее стране и, возможно, тому человеку, который вовлек ее в шпионскую работу.

– Полковнику Морану? – предположила я.

– Сомневаюсь, – покачала головой Ирен, – хотя они могут быть давними партнерами.

Меня смущал во всей этой истории еще один момент.

– Если мы разгадали Татьяну, то отчего бы и ей не разгадать нас?

– Вполне возможно, что она уже это сделала. Но она немногого добьется, если прилюдно раскроет нас, разве что я перестану называться леди Шерлок и превращусь в обычную Ирен Адлер Нортон.

– В вас нет ни капельки обычного! – воскликнула Аллегра с безграничным обожанием.

– Спасибо, моя милая, – скромно сказала Ирен, – но мы не должны расслабляться. Особенно теперь, когда мы знаем, на что способен наш противник. Очевидно, что король – слабое звено во всей конструкции, и на нем мы должны сосредоточить наше внимание. Мы знаем, что он не терпит соперничества. Может быть, стоит поиграть у него на нервах? Например, Годфри мог бы попробовать выказать свое расположение Татьяне.

Годфри подскочил как ужаленный:

– Думаю, это исключено. Она не из тех, с кем стоит связываться, Ирен.

– О, милый, я не имела в виду настоящую интрижку, просто один-два знака внимания, новости о которых дойдут до дворца. Скажем, можно послать ей цветы в благодарность за теплый прием. Разумеется, Нелл будет всюду сопровождать тебя.

Ирен приблизилась к мужу и взялась за его лацканы почти так же, как презренная Татьяна, только более легким, шутливым движением, как будто она разгадала коварство русской до самых тонкостей.

– Я знаю, что могу тебе безраздельно доверять, дорогой Годфри, – нежно произнесла она, – с какой бы искусительницей тебе ни пришлось иметь дело.

– Мне легко иметь дело с порядочной искусительницей, я к этому привык. Но как быть с непорядочной? – пробормотал он.

– Искусительницы порядочны ровно настолько, насколько порядочны их жертвы, – заявила Ирен, – и я верю в тебя. – Она обернулась к нам: – А также в Нелл и Аллегру.

Моя подруга одарила нас солнечной улыбкой, но я заметила на лице Аллегры выражение неловкости.

* * *

После обеда не без помощи коварства, которое я до сих пор приписывала только Татьяне, мне удалось оторвать Аллегру от наших друзей под безобидным предлогом, что мне нужно с ней посоветоваться. Я не сказала, о чем именно, и этим ужасно заинтриговала Ирен, но прилюдно она не могла меня допрашивать.

Так Аллегра оказалась у меня в номере для предполагаемой консультации, а Ирен и Годфри смогли наконец остаться наедине.

– Как это мило и любезно с вашей стороны! – защебетала Аллегра, как только за нами закрылась дверь.

– Что ты имеешь в виду, милая?

– Ну… как вы помогли Ирен и Годфри – то есть, в смысле, чете Нортонов – избежать нашего утомительного присутствия и побыть немного вдвоем. Они явно нуждались в том, чтобы уединиться.

– Может быть, это явно для тебя, но вовсе не для меня, – обескураженно заметила я. – Мое… предложение касалось только нас с тобой.

– Но вы, конечно же, согласны, что наше расселение в гостинице создает немалые неудобства для супружеской пары?

– Ты считаешь? Признаться, это не приходило мне в голову, и, за исключением инцидента с исчезновением Ирен, я не заметила никаких неудобств.

– У вас отдельный номер, – пояснила Аллегра.

– Вот и прекрасно. Я живу одна и держусь подальше от того, что меня не касается.

– Я тоже не замужем, но я не слепая! – возразила Аллегра, надув губки.

– И я не слепая, – парировала я, желая поскорее перейти к делу, – поэтому хочу побольше узнать от тебя о кое-каких вещах, которые никоим образом не относятся к гостиничным номерам моих друзей, замужних или незамужних.

Я села в кресло, по праву старшей, а Аллегра, вместо того чтобы выбрать стул (как поступил бы, например, Годфри), приземлилась на мою кровать, смяв покрывало.

– Какова же тайная причина нашего совещания, мисс Хаксли? – лукаво спросила она. – И нет ли у вас чего-нибудь поесть? Я уже проголодалась.

Я немало удивилась, поскольку видела, что девочка вдоволь наелась тяжелой богемской пищи за обедом.

– На столе есть фрукты в корзинке, посмотри там.

– Фрукты! Годится.

Она отлучилась к столу, прихватила с собой немного винограда, вернулась на кровать и начала на ней раскачиваться. Я уже забыла, как непоседлива молодежь, и возблагодарила судьбу за то, что больше не служу гувернанткой.